Саюки быстро сориентировалась в лабиринте, просочилась через лаз (спасибо маслу!) и наконец оказалась в пещере Красного Дракона. Девушка была тут всего дважды за свою жизнь и каждый раз поражалась красоте места. Высокие белые стены, уходящие высоко вверх, черный гранитный пол с огромным плоским камнем посредине. На камень падает солнечное пятно из световой шахты. Под сводами грота видны небольшие темные окна. За ними сидят десять старейшин крупнейших кланов синоби. Они все видят, что происходит в пещере, но сами никому не видны.

Саюки безо всяких подсказок и смущения встала на камень и уставилась на морду дракона. Нарисованная красной краской рептилия производила неизгладимое впечатление. Во-первых, дракон был изображен сразу на всех стенах. В левой части пещеры располагался хвост, в правой — лапы и крылья, по центру — голова. Во-вторых, тело чудовища изгибалось под неимоверными углами и занимало все свободное пространство. По слухам, дракон был нарисован тысячу лет назад первыми ямабуси — горными монахами-отшельниками.

— Братья, мы начинаем! — Суровый мужской голос разрушил созерцательный настрой девушки. — Сегодня на нашу встречу пришла моя внучка Саюки-сан. Она расскажет нам последние новости из Киото.

— И появлению некоторых из этих новостей мы обязаны ей лично? — раздался ехидный вопрос из левого окна. — Не так ли, Иттэцу-сан?

— Хироко, мы все знаем, что у клана Гекку хорошая разведывательная сеть в столице, — тут же откликнулся Иттэцу Единая Сталь. — Может быть, тогда ты нам скажешь, что там происходит?

— Если Хироко-сан берется рассказывать, — встряла Саюки, — может быть, мне тогда не стоит отсвечивать голым задом? Я с удовольствием послушаю из грота дедушки.

Смешки из всех окон были ей ответом.

— И кто это придумал, что голому человеку врать тяжело? — в разговор вмешался женский голос.

— И кто это придумал, что китайская подстилка может стать главой клана куноити? — тут же ей ответил бас справа.

— Не сифилитику-аристократу учить людей тени, кто может, а кто нет стать синоби!

— О да! По сифилису куноити большие специалисты. Не ты ли, Го Цань, готовил зараженных девушек для Ёшихиро Сатоми? Не к тебе ли бегал церемониймейстер Госё за портретами красавиц?!

В пещере повисло тяжелое молчание.

— У семьи Ономати есть какие-то сведения, которыми она хочет поделиться с Колесницей? — прервал тишину Единая Сталь. — Отта-сан, мы вас слушаем.

— Мои гэнины после происшествия с траурными синоби следили за Аютигатой Саи. Он несколько раз приходил в чайный домик, который используют куноити. Там ему устраивали просмотр девушек. Подкупленный слуга рассказал, что церемониймейстер перед смертью предлагал гейш императору.

— Я не знала, что дамы предназначались Ёшихиро, — глухо возразила из своего окна Го Цань. — Саи утверждал, что хочет свести счеты с Ёсикуни Хатакэямой, который набрал слишком много власти и имеет большое влияние на императора. Ёсикуни не входит в число лиц, заказов на которых мы решили прошлой зимой не принимать.

— Кроме того, не все синоби подчиняются Колеснице, — решилась напомнить о себе и помочь патронессе Саюки. — Тот же Янаха. Клан Сэйко взял деньги у Хидэёси…

— Зря ты, внучка, пытаешься перевести разговор на траурных синоби и выгородить Го Цань. — Саюки кожей ощутила, как дедушка качает головой. — Потому что…

Из центрального окна вылетел какой-то круглый предмет, упал и покатился по полу. После того как он остановился, Саюки увидела, что это голова пожилого человека с закатившимися глазами и ртом, набитым золотом. Некоторые монеты выскочили изо рта и рассыпались вокруг головы. В пещере во второй раз повисла тишина.

— А я вот думаю: что это Янаха молчит?.. — громко вздохнул Отта Ономати. — А как тут поговоришь с золотом во рту? Иттэцу-сан, сколько звезд пришлось задействовать? Пять, шесть?

— Всего четыре группы. Траурные синоби уже не те. С десяток погиб во дворце, а из провинции Вакасы Сэйко привел всего две дюжины бойцов. Пустили сонный дым и взяли всех тепленькими. Ладно, об этом потом поговорим. Сейчас насчет тебя, Го Цань. На первый раз я прощаю провал с церемониймейстером. Но второго шанса не будет. Это понятно?

— Да, господин старейшина!

— Теперь ты, Саюки. Докладывай.

— Операция с женой Ёшихиро прошла как планировали, — заторопилась девушка. — С выкидышем получилось все удачно, охрана списала на тяжелую дорогу. Лекарей поблизости не было, так что мне разрешили дать ей лекарство. Настойка на пыльце пурпурной лилии и дреме белой вызвала кровотечение, ну а дальше вы знаете.

— Я до сих пор не понимаю, зачем нужно было устранять Тотоми-сан, — недовольным голосом вмешалась в доклад Го Цань. — Ситуация была управляемой.

— Что Ёшихиро? — проигнорировал вопрос китаянки Иттэцу.

— Горюет. Винит себя в выкидыше. Говорит, что не нужно было вызывать супругу в столицу. И вот еще что… Не знаю, как объяснить, но…

— Смелее, — подбодрил внучку Единая Сталь.

— Он не человек! — выпалила Саюки. — Еще в Эдо я подслушала, как он ночью говорит на незнакомом языке. Иногда забывается и пытается пропустить женщину впереди себя — в комнату, во входные ворота… А все эти его изобретения… Вы видели «Вулкан»? Самураи говорят, что это дьявольское оружие.

— Если он не человек, то кто?

— Я думаю, что в него вселился ками. Из другого мира!

Это заявление вызвало бурную дискуссию среди лидеров кланов. В гроте поднялся громкий гомон — синоби спорили, перекрикивались, стучали по стенам, пытаясь привлечь к себе внимание. Вдруг раздался громкий выстрел. В пещере запахло порохом. Галдеж тут же прекратился, и в грот вернулось привычное безмолвие.

— Мне стыдно за вас, люди-тени! — с горечью произнес Иттэцу. — Кричите, как торговки на рынке. Ками вселился в императора, не ками — мы свой выбор сделали. Даймё Такахиса нас не пощадит. Его иезуиты уже объявили нас исчадиями ада.

— Надо послать на юг Хандзо, — осторожно предложила Го Цань. — Он хорошо поработал по регентам, вычислил схрон траурных синоби, Симадзу не станет большим препятствием.

— Я бы на это не очень надеялся, — не согласился Единая Сталь. — Два моих тюнина [78] провалили покушения и были распяты на воротах замка Такахисы. Князь подготовил трех двойников, внезапно меняет маршруты движения… Убить Симадзу будет очень непросто.

— Действуем по прежнему плану, — после недолгого молчания заключил Иттэцу. — Саюки, Го Цань даст тебе в помощь еще несколько женщин-куноити — не на тебя, так на другую синоби Ёшихиро рано или поздно клюнет. Ономати, Гекку и другие семьи работают по войскам Такахисы. Не сможет достать самого даймё — есть еще его генералы, иезуиты…

Глава 23

ПЯТЬ СТАДИЙ ГОРЯ

Говорят, что при сильном стрессе или горе любой человек проходит пять обязательных стадий. Первая — отрицание. «Нет, только не со мной», «нет, с ним это не могло случиться» — существует масса форм неприятия травмирующей ситуации. От физического — закрыть глаза и уши руками — до эмоционального — смеха и улыбок. Известны случаи, когда матери, потерявшие ребенка, продолжали нянчить куклу. Одевать ее, мыть… Так наше сознание защищается от разрушительной силы стресса. Первый этап я проскочил довольно быстро. Поверить в смерть жены оказалось просто: в Средневековье каждая третья женщина умирает родами или во время выкидыша. Родовая горячка вплоть до девятнадцатого века, когда научились мыть руки до врачебных процедур, — одна из основных причин смертей женщин и младенцев.

Вторая стадия — гнев. Когда человек уже не в силах отрицать очевидное, его начинают переполнять ярость и гнев. Из года в год мы видим, что мир логичен. За восходом следует закат, за рождением — смерть. Но как быть с преждевременной смертью? В чем ее логика? В сознании бьется одна-единственная мысль: «Почему именно Тотоми?» Здоровая, уже рожавшая женщина — и вдруг такая трагедия. Это воздаяние за ее или мои грехи? Или просто бессмысленная случайность, каких много вокруг? Переполняющее бешенство еще сильнее влияет на организм, чем отрицание. В моем случае гнев душил и сжимал тисками грудь. Мне было тяжело дышать и говорить. Хорошо, что я сразу понял: злость может меня убить. Надо ее выплеснуть. Тут вовремя под руку подвернулся Аютигата Саи, и мне удалось перейти на третий этап.